Пішла з життя Маргіт Бартфельд-Феллер

Видатна чернівчанка Маргіт Бартфельд-Феллер народилася в 1923 році в єврейській родині в Чернівцях. Тут пройшли її щасливе дитинство і юність. У червні 1941 – го її сім’ю заслали в Наримський край, де помер батько. Мамі, самій дівчині і молодшому братові Отто доводилося самостійно боротися за життя. Це час поневірянь і зневіри. Природний оптимізм дозволяв Маргіт помічати красу природи, знаходити радість в дрібницях. Там вона знайшла свою долю – земляка Курта Бартфельд. Потім вона жила в Томську. Там вела музичні заняття в дитячих садках і дитбудинку, стала ветераном праці, заслуженим працівником освіти, автором десятків дитячих пісень. У 1991 році з дочкою поїхала до Ізраїлю. У віці 93 років Маргіт Бартфельд-Феллер була нагороджена почесною медаллю “На славу Чернівців”.

Маргіт Бартфельд-Феллер – одна з небагатьох сучасних чернівецьких письменниць, яка увійшла в історію німецькомовної єврейської літератури. Примітно, що окрім її спогадів, досі існує мало справжніх літературних свідчень про долю чернівецьких євреїв, засланих НКВС до Сибіру у 1941 році.

(рос.)

Переводчица ее произведений Элла Грайфер пишет:

Памяти Маргит Бартфельд-Феллер

Сегодня, стоя над свежей могилой Маргит, дочери Морица и Цецилии, я думала – что можно сказать о ней?

Что была веселой, доброй, талантливой, что рассудку вопреки, наперекор стихиям сохраняла всю жизнь оптимизм… Да, конечно, все это так, и все-таки вспоминала я о другом. Всю свою долгую жизнь была она поразительно, сверхъестественно везучей.

Ей повезло летом 41-го, когда конвойный солдатик, пришедший забирать семью в сибирскую ссылку, пожалел восемнадцатилетнюю девчонку со сломанной рукой и, недолго думая, завязал в скатерть все ее одежки… в Сибири они оказались валютой.

Повезло, что вскоре после того в Черновцы вошли немцы, а ее теплушка уже приближалась к Уральским горам. Повезло, что в тайге не заплуталась летом, не замерзла зимой, не угодила медведю в зубы и не умерла от голода в годы войны.

Повезло, что не поймали ее, когда уже после войны сбежала с места ссылки – деревни Красноярки – хотя и недалеко, но все же в Ново-Васюгане было полегче, да и работа нашлась в швейной мастерской – не тайга.

Повезло, что сумела сделать музыку своей профессией – пусть и не совсем как мечталось, не в концертных залах, а гастролером в агитбригаде, потом учительницей в школе, детдоме, детсаду, да заодно и режиссером-постановщиком всяческих детских музыкальных спектаклей.

Повезло дожить, до освобождения от ссылки, а потом и от СССР – любящий и любимый муж не дожил, а она пережила его на 40 лет.

Повезло в Израиле написать и издать воспоминания, по всему миру – от Тель Авива до Америки – найти друзей, много раз побывать в гостях в Германии и Австрии и, главное, в любимых своих Черновцах.

И даже умереть повезло в окружении близких, заботливых и любящих людей… Честно говоря, я ей завидую.         

==========================

Петро Рыхло
Хроника живой сибириады

Наверное, каждый, читая книгу, пытается представить себе ее автора, и представление это хранится в памяти до тех пор, пока не доведется познакомиться с ним лично. В большинстве случаев, оказывается, что оно совершенно не соответствует действительности. Автор оказывается веселее или угрюмее, болтливее или разговорчивее, более открытым или более замкнутым, чем ожидали вы. И оказывается встреча либо приятной неожиданностью, либо разочарованием, возмущенным или растроганным возвращаетесь вы домой.

С Маргит Бартфельд-Феллер вышло иначе: С первых же строк, прочитанных в ее книге «Dennoch Mensch geblieben – Von Czernowitz durch Sibirien nach Israel (Konstanz: Hartung-Gorre Verlag, 1996), у меня появилось ощущение, что я ее знаю много лет, и при личном знакомстве  она оказалось точно такой, как я себе представлял. Потом я читал еще другие рассказы, наброски, впечатления из ее невероятно трудной, и все же прекрасной жизни в издаваемой проф. Вином серии Shoah & Judaica:  Nicht ins Nichts gespannt – Von Czernowitz nach Sibirien deportiert. Jüdische Schicksale 1941-1997 (Konstanz: Hartung-Gorre Verlag 1998), Wie aus ganz anderen Welten – Erinnerungen an Czernowitz und die sibirische Verbannung. (Konstanz: Hartung-Gorre Verlag 2000) sowie Am östlichen Fenster – Gesammelte Geschichten aus Czernowitz und aus der sibirischen Verbannung (Konstanz: Hartung-Gorre Verlag 2002). Она вся была в своих книгах – и перенесенные страдания, и невероятная стойкость в ситуациях почти безвыходных, и радость, и любовь к людям, неиссякаемое мужество и оптимизм.

Трудно себе представить все, что перенесла эта нежная, стройная женщина. Родилась в буржуазной еврейской     семье, счастливое дество в Черновцах, мечты стать пианисткой, уроки музыки у лучшей в городе учительницы и рано проявившаяся недюжинная одаренность. Воспитанная в многонациональной, разноязыкой среде, с детства она была полиглотом (немецкий, румынский, идиш, потом еще и русский). В доме ее родителей собиралось интеллектуальное общество, тут можно было услышать стихи и песни на немецком и идише (а нередко и встретить известногго идишского поэта Ицига Мангера). Дружила она с молодой поэтессой Зельмой Меербаум-Айзингер, погибшей во время войны на принудительных работах в Транснистрии. Сегодня стихи ее читают во всем мире. Регулярно бывала Маргит и в городском театре, и на концертах общества любителей музыки, ездила за город со школьными друзьями, купалась в Пруте, а зимой бегала на лыжах. Ничто, казалось, не нарушало упорядоченного течения жизни, хотя в Румынии усиливался антисемитизм и т.н. «Железная гвардия» старательно подражала немецким штурмовикам.

Но еще прежде, чем накрыла Черновцы волна большой войны, сотрясавшей старушку Европу, они пережили причудливое политическое интермеццо, известное под названием «первого русского года», ставшее преддверием ада для Черновцов и для всей Буковины. В течении суток отодвинулись границы Румынии, и наутро белобрысые русские солдатики с танковой брони улыбались изумленным черновчанам. Красноармейцы размахивали лозунгами свободы и братства, справедливости и бесклассового общества, а тем временем в городе конфисковывались и закрывались все частные предприятия, рестораны, общественные организации, газеты и книжные магазины. Исчезали с прилавков одежда и продукты. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек», – пели они… Но кто посмелее – заменяли потихоньку «вольно» на «больно».

Советский диктатор Сталин, как известно, страдал параноидальным страхом, ему казалось, что противники замышляют убить его. Безопасность своего режима обеспечивал он изоляцией или уничтожением всех «политически неблагонадежных элементов». Случалось попадать в «неблагонадежные» и целым народам, которые подлежали насильственному переселению из родных мест. Таким образом, в зародыше уничтожалась всякая возможность сопротивления. Кроме того, новой власти нужны были квартиры для партийных функционеров и советских чиновников, специалистов народного хозяйства и красных командиров. Как решить такую проблему в течении нескольких недель? На этот случай у большевиков имелся проверенный метод: объявить владельцев лучших квартир  «врагами народа» и отправить их в Сибирь. Чего же и желать лучшего?

13 июня 1941 г. тысячи буковинцев пригнали на черновицкий вокзал, где уже ждали товарные вагоны. Были среди них и «украинские и румынские националисты», и «паразиты – капиталистические эксплуататоры», были «анархисты», «троцкисты», «сионисты», множество «шпионов», работавших на самые неожиданные разведки. Но большая часть новых «врагов народа» оказалась все-таки из еврейской буржуазии. Так начался новый Исход… не из плена в Землю oбетованную, а наоборот – из уютной, спокойной жизни в долголетнее рабство, туда, где вместо Иордана несет свои черные воды сквозь болота река Васюган.

В одном из тех вагонов была и семья Бартфельд, по банальному доносу угодившая в многолетнюю ссылку.

И что же было делать избалованной, музыкальной восемнадцатилетней девочке, из городской квартиры со всеми удобствами выброшенной внезапно в бескрайнюю тайгу, с медведями и гнусом? Был ли у нее шанс на выживание?

Маргит Бартфельд-Феллер совершила невозможное. Спасла себя, и маму, и младшего брата (отец не выжил – за год сгубила его Сибирь). Но кроме того, сумела она подробно и наглядно описать в своих книгах этот горький опыт. Такие свидетельства необходимы нам всем – чтобы знать, до какой бесчеловечности доходят преступные властители в страхе за свою власть; с каким лицемерием растаптывалось человеческое достоинство, как право, закон и мораль отбрасывались в угоду фальшивой, иллюзорной идее, унесшей миллионы человеческих жизней.

Но есть и другая причина, по которой необходимы нам эти книги: чтобы знать, что маленький человек в состоянии противостоять безжалостной государственной машине и даже побеждать ее, что циникам и преступникам при всем желании не удастся уничтожить идеал гуманизма, что воля отдельного человека способна творить чудеса, спасая свою жизнь и жизнь близких, отстаивая тот самый идеал.

В 1911 году один из известнейших немецких экспрессионистов, Георг Гейм, написал пророческий сонет «Россия» :

                             За Верхоянском, средь безлюдной мглы,

                             На каторжные загнаны работы,

                             Угрюмые бредут седые роты,

                             И день и ночь гремят их кандалы.

                             Но рты молчат. Мы их не слышим речи.

                             Лишь в рудниках стоит неясный гул…

                             Вооружен бичами караул.

                             Удар! Худые вздрагивают плечи…

                             Колонны возвращаются в бараки.

                             Луна – тусклей ночного фонаря.

                             Идут в снегу протоптанной тропою.

                             Им зарево мерещится во мраке

                             И на шесте, над страшною толпою,

                             Отрубленная голова царя!

                                                    Перевод Льва Гинзбурга

(В кн.: Из немецкой поэзии. Век Х – век ХХ. Переводы Льва Гинзбурга. – М.: Художественная литература, 1979. – С.390.)

Эти замечательные стихи написаны в память каторжников, которых безжалостно карал и эксплуатировал царский режим – от декабристов до революционеров нового поколения, добившихся свержения царской монархии. Но с ее гибелью не окончились политические преследования.

Вожди большевистской революции значительно расширили сибирскую каторгу, открыли десятки новых лагерей, где страдали миллионы невинных жертв. Такова была беспримерная война коммунистических властителей против собственного народа, война без линии фронта, но с бесчисленными потерями. Никаких извинений за все эти преследования коммунистическая партия не приносила никогда. Утратив власть, она процветает во многих республиках бывшего СССР и мечтает о реванше.

Около 50 лет длилась сибирская ссылка Маргит Бартфельд-Феллер – пожизненная сибириада эпического размаха. Неповторимый, пестрый калейдоскоп эпизодов и событий… но из осколков воссоздают ее рассказы цельную картину судьбы человека, который восстает против уготованной ему гибели, чтобы жить и свидетельствовать о своем времени и его героях.

В последней книге Маргит Бартфельд-Феллер мы вновь находим это свидетельство огромной исторической и нравственной ценности. Будь то живые воспоминания детства о любимом родительском доме или ностальгическое воскрешение в памяти педагогического «острова счастья» под названием «Лицей Гофмана», нынешний быт семьи в Израиле или взволнованные повествования о выступлениях в других странах.

Но за всеми этими маленькими рассказами снова и снова встает  огромная повесть сибирской ссылки. Нерушимый памятник воздвигает ей своими книгами Маргит Бартфельд-Феллер. Незабываемая хроника пожизненной сибириады черновицкой еврейской семьи оборачивается бескомпромиссным осуждением коммунистической деспотии и бдительным предупреждением всем, кто мечтает сегодня об ее возвращении.

Источник – https://sites.google.com/site/margitfeller/buch6-ru